статья о моей картине на http://artsophia.ru/raisa1.html - Артсофия.

Внутренний путь художника.

Имагинация пути.

В этой статье я хотел бы разобрать произведение московского художника Раисы Арефьевой под названием «Начало» из ее новой серии картин «Путь» (2010 г.) – которое можно было бы назвать также «Начало пути». Картина эта стоит особобняком, как среди того, что есть в современной живописи, так и среди произведений самой Раисы Арефьевой, которая больше известна, как портретист. Для художественной критики «Начало» это просто уникальная находка, однако прежде чем приступать к разбору картины, хотелось бы уточнить, что такое путь.
Итак, что такое путь?
Как мы представляем себе путь? С какими образами у нас ассоциируется слово «путь»?
Разные люди представляют себе путь по-разному. Для кого-то это как длинная извилистая дорога в красивой сельской местности, для кого-то – как плавание на ветхом суденышке через бушующую стихию моря, я же лично представляю себе путь, как подъем на вершину высокой горы, хотя на практике мой путь, увы, больше напоминает путешествие через огромное топкое болото, из которого все никак не выбраться. Существуют такие выражения, как «идти своим путем», или «жизненный путь», или «духовный путь». Кроме распространенного и обыденного «отправиться в путь» существует еще выражение «встать на путь», говорящее о том, что человек нашел в жизни что-то особенное, нашел свой истинный путь и решил идти этим путем до конца. Однако многие люди не находят своего пути, а если находят, то снова теряют и топчутся на месте, не решаясь сделать ни шага вперед, или сбиваются с пути, в разочаровании отступают назад и снова ищут другие пути. То есть, тема чрезвычайно богатая: как разные люди представляют себе путь, как находят его и как по-разному к нему относятся.
Конечно, когда говорят «мой творческий путь», или «мой путь в искусстве», или «закончил свой жизненный путь», то чаще всего это красивые слова без всякой реальной конкретики. Но есть точка зрения, что путь это что-то конкретное и реальное в жизни каждого человека, что надо его в себе открыть и, открыв, попытаться идти своим путем к конечной человеческой цели. Словом, путь это самое важное в человеческой жизни, ее смысл и содержание, то, что пишется с большой буквы. Счастлив тот человек, который нашел путь и сознательно и самоотверженно отправился по нему в путешествие.
Еще более конкретно о пути говорится, например, в буддизме, где путь называют благородным восьмеричным путем, из чего следует, что это внутреннее путешествие предначертано для благородных и избранных личностей и что оно состоит из восьми отрезков или стадий, по поводу которых написана целая наука, восходящая к открытию самого Будды, первого, прошедшего весь путь до самой конечной точки: просветления или Нирваны. Следуя этой науке, путь начинается с совершенного видения, или прозрения, когда человек так или иначе начинает вдруг видеть вещи, как они есть. Исходя из полученного видения, он затем перестраивает всю свою дальнейшую жизнь, проходя семь следующих отрезков пути и осуществляя полную трансформации личности. Чем сильнее он прозрел в суть вещей на начальном этапе, тем целенаправленнее и смелее он встает на путь трансформации и просветления. Так как мы разбираем здесь картину, мне кажется целесообразным привести одно образное сравнение, которое приводит в своей книге «Благородный восьмеричный путь Будды» новейший реформатор западного буддизма Сангхаракшита (Деннис Лингвуд, 1999г.):

«Представьте себе, что мы хотим совершить путешествие – подняться на высокую горную вершину. Что мы делаем? Сначала изучаем карту местности: окрестных предгорий и самой горы. Это изучение карты соответствует теоретическому изучению буддийского учения. Но нужно на деле начать путешествие, отправиться в путь – по крайней мере, дойти до базового лагеря. Это соответствует предварительной практике учения Будды. Через несколько дней, недель или месяцев пути мы видим далекий пик – цель нашего путешествия. Мы проделали лишь малую часть пути и по-прежнему далеки от подножия горы, однако где-то там, вдали мы видим сверкающую снежную вершину. У нас есть прямое впечатление, видение, хотя и с очень большого расстояния.
Это первое появление вершины соответствует совершенному видению, оно вдохновляет и ободряет нас, помогая продолжать путь. Теперь мы можем идти дальше, не спуская глаз с вершины, не теряя ее из виду дольше чем на несколько минут. Мы можем не заботиться о том, сколько нам еще идти, сколько ночевок нас ждет в пути, насколько трудна дорога, насколько будет холодно или жарко. Возможно, даже голод не будет нас беспокоить, пока взгляд неотрывно устремлен на вершину. Мы счастливы, зная, что с каждым днем все ближе к ней и что однажды окажемся у подножия пика. Такое восхождение, когда вершина постоянно в поле зрения, соответствует прохождению остальных стадий благородного восьмеричного пути. В конце концов мы окажемся на нижних склонах. Быть может, мы даже окажемся на девственном снегу самой вершины и обнаружим, что достигли просветления, состояния будды».

Вот такое описание, которое, конечно, применимо к любому пути, а не только к буддийскому. В нем ставится акцент на ведущую роль совершенного видения, или прозрения, которое инициирует путь и ведет нас вперед. И вот теперь спросим себя: мог бы какой-нибудь художник изобразить на холсте смысл того, что было сказано про путь? Хотя бы в общих чертах? Мне кажется, что нет. Идея пути настолько грандиозна, что любая иллюстрация ее символами или красками будет сплошной профанацией. Можно, правда, нарисовать стоящий на путях и готовый тронуться локомотив? Но как показать, что он действительно начинает движение? И как понять, что эта картинка имеет отношение к душевной жизни, к внутренней цели и пути человека? Мне представляется, что это невозможно. И в этой связи особенно поразительно, что картина Раисы Арефьевой как раз и является таким живописным описанием, в точности отражающим суть процесса!


Раиса Арефьева «Начало» 
Картина № 2 из Серии «Путь», холст/масло, 60х80, 2007-10

Так что же мы видим на картине? На первый взгляд кажется, что это совершеннейшая абстракция, возникшая из свободной фантазии художника. И нет там никаких законов, никаких тайн и, тем более, ассоциаций с духовными учениями. Скорее это напоминает знак бесконечности с павлиньими перьями, или две спиралевидных галактики. Однако, присмотревшись, начинаешь замечать, что все в картине подчинено строгой закономерности, единому ритму и все взаимообусловлено. Совершенно очевидно, что движение идет от нижнего центра к верхнему, а не наоборот. Расходящаяся и сходящаяся спирали служат средством, чтобы изобразить движение. Ибо когда художник хочет показать движение или процесс, он рисует спираль. Не надо даже анимировать картину – и без того понятно, что она движется. Процесс берет начало из нижнего круга, в котором находится глаз, и закручивается, как к своей бесконечной цели, к верхнему светлому кругу с порхающей бабочкой в середине.

Итак, на картине действительно изображен путь, у которого есть и начало, есть и конечная цель, есть и многокрасочная середина.
Почему в начале изображен глаз? Потому что путь начинается с совершенного видения, с прозрения в суть вещей. Где-то в середине жизненного пути у человека открывается духовное око, и с этого-то все и начинается. Краски в середине – это уже трансформация души, путь ученичества, когда человек учится у жизни духовной науке. Если он к тому же художник, то главным его занятием становится делать зарисовки, как то: зарисовки физических явлений, людей-современников, произведений искусства, зарисовки душевных состояний , зарисовки духовных законов и откровений. Он зарисовывает, чтобы постигать, как устроены мир и он сам, и читая эти зарисовки, определяет свой путь. Они словно вехи. Точно так же и картина «Начало» это есть своего рода веха, когда ученик достигает того, что видит словно в некой панораме весь свой будущий путь.

А почему внутри второго, верхнего, круга находится бабочка?
Художник дает ключ к тому, что в данной серии картин означает бабочка, в своей первой картине. На ней изображена бабочка внутри большого белого круга. И картина называется «Душа». Значит, порхающая бабочка это душа, точнее, свободная душа, какой она должна стать в конце пути. Она освободилась от кокона своей физической чувственности, и отныне ее мысли, чувства и поступки свободны от материальных уз, она летит в том направлении, которое указывает ей свет. Интересно, что этот верхний круг с бабочкой – это тоже своего рода глаз. Бабочка с ее окраской ведь чем-то напоминает глаз. Самая распространенная на европейской территории бабочка так и называется – павлиний глаз. Итак, глаз в начале, и глаз в конце пути. Но если в начале это был отдельный орган (орган ясновидения), то под конец душа целиком превращается в глаз, символом которого является порхающая бабочка. Это значит, что когда человек приближается к концу пути, вся его жизнь, превращается в орган зрения в духовном мире. Когда же человек в первые моменты после смерти видит туннель со светом в конце, то это означает, что при жизни он не прошел большой кусок пути до полного одухотворения.

А теперь взгляните на крылья бабочки! Что вы видите?
Вы видите на крыле красное пятно, и внутри этого пятна ввиде круга вкраплены стразы - восемь сверкающих точек. Как вы думаете, при чем здесь число 8? Тут уже не может быть ни каких сомнений! Случайно или нет, сознательно или бессознательно, но художник дает указание на благородный восьмеричный путь. Ее картина – это имагинация пути, то есть, духовное откровение о пути, которое она однажды «увидела» и в качестве зарисовки решила перенести на холст. Словом, это схваченное в одной зарисовке, знание о пути, как оно явилось перед ее творческим взором. Наверное, когда человек встает на путь, то первое, что он духовно видит, это имагинация пути.

И чему учит эта картина, эта имагинация пути?
Она учит в первую очередь тому, что путь начинается с видения. Интересно проследить, что те расходящиеся спирали, которые идут от глаза, это как продолжения ресниц, а ресницы, они, ведь закрывают глаза. То, что закрывает духовное зрение в человеке, подвергается трансформации, когда человек идет по пути. Примечательно, что этот открывшийся на этапе начального видения глаз не видит еще того света, который в конце, но видит только его отдельные желтые отблески. Чтобы увидеть сам свет, должно подвергнуться полной трансформации все существо человека и вдобавок (как это хорошо видно в левой верхней части картины, где входят темно-синие спирали из космоса) существо человека должно объединиться с космическим существом, и только потом, закрученное все вместе, оно устремляется к свету, в котором порхает бабочка.

Вот в таком духе, как мне кажется, можно трактовать картину.
Возможно, кто-нибудь скажет, что картина должна восприниматься чувствами, что если в картину вложено какое-то мыслительное содержание, то это только умаляет эстетическое восприятие картины. Я могу только согласиться с таким мнением. Действительно, все что было сказано, оно воспринимается именно чувствами, когда долго и глубоко переживаешь изображенное на картине. Потом, вслед за чувствами появляются мысли. Если еще дольше смотреть, то появляются и другие мысли. Эти чувства и мысли могут быть разными у разных людей, и весь этот чувственно-мыслительный процесс и называется художественной критикой. Когда я гляжу на картину, то у меня возникает такое чувство, что для своего освобождения человек должен сам построить (из самого себя) мир, в котором он будет свободен. Фундаментом этого строительства является прозрение (видение), а стенами – преобразование своего существа: своих чувств, поступков, мыслей, речи и т.д. Не бывает освобождения самого по себе, потому что человек, какой он сейчас есть, не может быть свободен в этом мире, ни в творческом, ни в физическом, ни в каком ином смысле. Только изменяя себя, человек строит мир, в котором он будет свободен и счастлив. 
Чтобы жить в свободном мире, надо сделать из себя свободного человека.
© Copyright: Михаил Андреев, 2010

  оставитькомментарий можно здесь  artraisa.livejournal.com/11298.html